Журнал «Русский репортер», переставший выходить во второй половине 2016 года, возобновляет выпуск в конце февраля 2017 года. Первый номер возрожденного журнала выйдет из печати 27 февраля, сообщается на странице журнала в фейсбуке.
Мы обнаружили в пространстве медиа упрощение тем и сюжетов, дефицит в репортерском описании жизни, - говорится в сообщении. - Обнаружили и спрос на такое описание, что стало стимулом возобновления выпуска. Наша медиа-среда в целом справляется с задачами производства актуальных новостей, социальные сети полны всех возможных мнений и споров. Но этого недостаточно, для того, чтобы общественное обсуждение было осмысленным: за обилием новостей и мнений пропадают истории, пропадает смысл и понимание страны и человека.
Редакция планирует, как и раньше, отводить большое место большим текстам и репортажным фотографиям, писать о социальной активности, социальных конфликтах и инициативных гражданах.
- "Русский репортер", как и раньше, будет рассказывать посредством больших текстов и репортажных фотографий о неформальной стороне нашей жизни: социальной активности, глубинных социальных процессах и конфликтах, самоорганиазации граждан, о людях, которые обустраивают свои города и строят цивилизацию в России, о социальных лидерах и волонтерах, о предпринимателях с социальной миссией, о лидерах в сфере образования, культуры, науки, инженерии, о профессиональных и моральных авторитетах, которых уважают коллеги, но почти не знает страна, - говорят сотрудники «РР».
До конца 2017 года он будет регулярно выходить раз в две недели по понедельникам.
Напомним, что ситуация с выпуском журнала "Русский репортер" должна решиться до конца года, рассказал гендиректор медиахолдинга "Эксперт" Валерий Фадеев. Последний номер журнала вышел в июле. Приостановка выхода "Русского репортера" тогда объяснялась работой над его обновлением. Предполагалось, что издание продолжит печататься со второй половины ноября — об этом говорилось в письме руководителя отдела распространения АО "Группа "Эксперт"", размещенном в группе "Русского репортера" в социальной сети.
Отмечалось, что будут изменены концепция издания, стиль и схема работы редакции, а сам журнал поменяет периодичность выхода — с одного раза в две недели на один раз в месяц. Это должно было стать не первым изменением в графике выхода журнала: до февраля 2015 года "Русский репортер" выпускался еженедельно.
Посмотрите также наши репортажи на YouTube канале "Экспресс-Новости":
На фоне кризиса еженедельный журнал «Русский репортер» заявил о сокращении периодичности выхода - свежий номер будет появляться в киосках раз в две недели. Также обещают, что журнал сменит формат, станет толще и вернется к старым рубрикам. О кризисной экономии, путях выживания и востребованных форматах «Ленте.ру» рассказал бессменный главный редактор журнала Виталий Лейбин.
«Лента.ру»: С началом кризиса все больше изданий закрываются. Есть риск, что «Русский репортер» закроется?
Лейбин: Мы будем стоять до последнего. И пока этого последнего не видно. Но переход на новый формат, конечно, связан с кризисом, потому что часть наших расходов - на бумагу и печать - жестко привязана к курсу валют.
Мы рассматривали вариант сокращения расходов. Но в последнее время «Русский репортер» и так сильно сократил полосность, и в одном номере мы уже не можем сказать все, что хотим. Поэтому выбрали другое решение - сократить количество выходов, но зато увеличить объем одного номера. Плюс к этому мы продолжаем сокращать издержки.
За счет чего?
Три основные статьи расходов - это печать, распространение и штат. У нас все время оптимизируется система распространения. Мы работаем над тем, чтобы больше продавать журналов там, где они продаются лучше, и меньше там, где не продаются. Если бы времена были тучные, а доходы большие, мы бы, скорее, больше инвестировали в распространение. Также у нас постепенно сокращается штат. Еще мы будем немного повышать цену за номер.
Что изменится внутри самого журнала?
Номер станет толще, и это позволит нам вернуться к старым рубрикам и добавить новых. В лучшие годы «Русского репортера» у нас были такие рубрики, как «Рассказ» и «Портфолио», в каждом номере - не только большой репортаж, но и большое интервью или очерки о человеке. Это все возвращается, включая полноту рубрик, от которой мы отказались из экономии.
Кроме того, добавятся некоторые маленькие рубрики. Мы также хотим вернуть полноту изобразительного ряда, с репортажными фотографиями.
Самое главное, что мы хотим вернуть большой исследовательский репортаж про Россию, который был бы не только про актуальные события, войны и кризисы, а на темы, какие мы находим сами, а не те, что нам диктует повестка и новостные агентства. Это мы умеем делать лучше всего, но в последние годы из-за экономии значительный объем занимали не такие репортажи, а актуальные вещи.
Думаете, сейчас это будет востребовано?
Именно это и востребовано. Это позволяет увидеть то, что нельзя заметить в новостях, в социальных сетях. Как бы мы здорово ни написали репортаж с места конфликта, он все равно будет повторением. А драматичная история про человека - это то, что еще не делали, чего не найдешь в интернете. Это, конечно, не в тренде социальных сетей и коротких новостных заметок. Мы в антитренде, но именно к этому идет человек, уставший от шума. Людям интересно читать про людей. Ради этого они берут книги, смотрят хорошие фильмы, читают большие репортажи.
То есть журнал будет не о сиюминутном, а о вечном. Эдакий альманах?
Это будет журнал с большим горизонтом планирования. Но мы таким его и видели, когда придумывали.
Получается, что вы уходите от новостей.
В этом жанре мы не можем конкурировать с газетами и тем более с интернетом. У нас есть рубрика «Актуальное», и она остается, но мы никогда не пытались использовать ее, чтобы о чем-то сообщить. У нас там всегда были репортажи, аналитические статьи или какой-то новый поворот - инфографика или интервью, то есть то, что протухнет не завтра. Остаются актуальные темы, но мы их обсуждаем таким образом, чтобы их можно было читать через две недели.
В кризис многие издания ушли в Сеть. У вас нет таких планов?
Уход в Сеть - это эвфемизм для того, чтобы сказать: издание умерло. В интернете достаточными рекламными бюджетами располагают единицы изданий. Есть новостные порталы, которые имеют очень дешевый контент при большой посещаемости, они могут выйти в плюс. Но в интернете нет рекламного рынка, чтобы поддержать большой и качественный журнал, окупать командировки журналистов.
Но, конечно, мы развиваем совместный сайт «Эксперта» и «Русского репортера», у которого полмиллиона читателей в день. Это меньше, чем у передовиков производства, но все-таки довольно большая аудитория, которая позволяет делать проект неубыточным.
В чем принципиальное различие «Русского репортера», появившегося в 2007 году, и «Русского репортера», который будет выходить с конца января?
Когда мы начинали, у нас были гипотезы о том, кто такой наш герой. Сделав репортажи из разных мест, лучше стали понимать социальную реальность. Но сейчас вопросов еще больше, они сложнее, чем тогда. Раньше нам казалось, что есть прогрессивный средний класс, который должен получить политические права. Сейчас это выглядит не очень актуальной повесткой. Страна в кризисе, и классовая структура не так важна.
На первый план выходит проблема человека, его не то чтобы выживания, а творческой, сознательной жизни. Когда вокруг огонь-война, а человек продолжает оставаться человеком несмотря на то, что к этому ничего не располагает. Что позволяет человеку сохранять достоинство? Это как раз и есть ключевой вопрос этого периода. Он пересекается с вопросом смысла жизни, но и русская литература, и большие репортажи так или иначе его поднимают.
Насколько «Русский репортер» сейчас интересен людям, как он продается?
Нас по-прежнему читают студенты, средний класс, спрос имеется. Последний номер, который у нас вышел, я вчера не смог купить. Он и в редакции закончился, и во многих киосках, которые я прошел. Это, конечно, во многом следствие нашей экономии, но спрос есть. Мы остаемся самым большим по продажам федеральным изданием в регионах. Понятно, что в столице у нас есть конкуренция, но если посмотрим в регионах, то там ее почти нет.
А подписка на «Русский репортер» есть, или ее уже никто не использует?
Подписка для нас важна, но не является ключевой в нашем распространении. У изданий постарше ее больше. У нас есть корпоративная подписка, а почтовой пользоваться практически невозможно. «Почта России» не очень в этом помогает. У нас много подписанных читателей, которые не дожидаются и покупают журнал в киоске.
За счет чего планируете выживать?
Но на фоне кризиса ее может стать только меньше. Разве нет?
Откуда такая уверенность?
У нас есть уже предварительные заказы на рекламу. Рекламодатели с пониманием отнеслись к смене периодичности выхода, похоже, что мы не теряем заказы. Рекламы не так много, поэтому она вся поместится.
Сотрудники «Русского репортера» давно жалуются на задержки зарплаты. Как обстоит с этим ситуация на данный момент?
У нас в компании финансовые сложности, сейчас долги выплачиваются. Я очень благодарен редакции, которая продолжает работать. В последние годы нашим большим репортерам приходилось работать на несколько изданий, тем не менее, многие из них не ушли, а продолжают работать на «Русский репортер», потому что он им нравится.
Каким вам видится будущее российских СМИ в кризисных условиях?
Грядут тяжелые времена для всех. Кто-то закроется, кто-то нет. Надо постараться выдержать. Те, кто выстоит в это время, получат большую долю на рынке.
На фоне кризиса еженедельный журнал «Русский репортер» заявил о сокращении периодичности выхода - свежий номер будет появляться в киосках раз в две недели. Также обещают, что журнал сменит формат, станет толще и вернется к старым рубрикам. О кризисной экономии, путях выживания и востребованных форматах «Ленте.ру» рассказал бессменный главный редактор журнала Виталий Лейбин.
С началом кризиса все больше изданий закрываются. Есть риск, что «Русский репортер» закроется?
Мы будем стоять до последнего. И пока этого последнего не видно. Но переход на новый формат, конечно, связан с кризисом, потому что часть наших расходов - на бумагу и печать - жестко привязана к курсу валют.
Мы рассматривали вариант сокращения расходов. Но в последнее время «Русский репортер» и так сильно сократил полосность, и в одном номере мы уже не можем сказать все, что хотим. Поэтому выбрали другое решение - сократить количество выходов, но зато увеличить объем одного номера. Плюс к этому мы продолжаем сокращать издержки.
За счет чего?
Три основные статьи расходов - это печать, распространение и штат. У нас все время оптимизируется система распространения. Мы работаем над тем, чтобы больше продавать журналов там, где они продаются лучше, и меньше там, где не продаются. Если бы времена были тучные, а доходы большие, мы бы, скорее, больше инвестировали в распространение. Также у нас постепенно сокращается штат. Еще мы будем немного повышать цену за номер.
Что изменится внутри самого журнала?
Номер станет толще, и это позволит нам вернуться к старым рубрикам и добавить новых. В лучшие годы «Русского репортера» у нас были такие рубрики, как «Рассказ» и «Портфолио», в каждом номере - не только большой репортаж, но и большое интервью или очерки о человеке. Это все возвращается, включая полноту рубрик, от которой мы отказались из экономии.
Кроме того, добавятся некоторые маленькие рубрики. Мы также хотим вернуть полноту изобразительного ряда, с репортажными фотографиями.
Самое главное, что мы хотим вернуть большой исследовательский репортаж про Россию, который был бы не только про актуальные события, войны и кризисы, а на темы, какие мы находим сами, а не те, что нам диктует повестка и новостные агентства. Это мы умеем делать лучше всего, но в последние годы из-за экономии значительный объем занимали не такие репортажи, а актуальные вещи.
Думаете, сейчас это будет востребовано?
Именно это и востребовано. Это позволяет увидеть то, что нельзя заметить в новостях, в социальных сетях. Как бы мы здорово ни написали репортаж с места конфликта, он все равно будет повторением. А драматичная история про человека - это то, что еще не делали, чего не найдешь в интернете. Это, конечно, не в тренде социальных сетей и коротких новостных заметок. Мы в антитренде, но именно к этому идет человек, уставший от шума. Людям интересно читать про людей. Ради этого они берут книги, смотрят хорошие фильмы, читают большие репортажи.
То есть журнал будет не о сиюминутном, а о вечном. Эдакий альманах?
Это будет журнал с большим горизонтом планирования. Но мы таким его и видели, когда придумывали.
Получается, что вы уходите от новостей.
В этом жанре мы не можем конкурировать с газетами и тем более с интернетом. У нас есть рубрика «Актуальное», и она остается, но мы никогда не пытались использовать ее, чтобы о чем-то сообщить. У нас там всегда были репортажи, аналитические статьи или какой-то новый поворот - инфографика или интервью, то есть то, что протухнет не завтра. Остаются актуальные темы, но мы их обсуждаем таким образом, чтобы их можно было читать через две недели.
В кризис многие издания ушли в Сеть. У вас нет таких планов?
Уход в Сеть - это эвфемизм для того, чтобы сказать: издание умерло. В интернете достаточными рекламными бюджетами располагают единицы изданий. Есть новостные порталы, которые имеют очень дешевый контент при большой посещаемости, они могут выйти в плюс. Но в интернете нет рекламного рынка, чтобы поддержать большой и качественный журнал, окупать командировки журналистов.
Но, конечно, мы развиваем совместный сайт «Эксперта» и «Русского репортера», у которого полмиллиона читателей в день. Это меньше, чем у передовиков производства, но все-таки довольно большая аудитория, которая позволяет делать проект неубыточным.
В чем принципиальное различие «Русского репортера», появившегося в 2007 году, и «Русского репортера», который будет выходить с конца января?
Когда мы начинали, у нас были гипотезы о том, кто такой наш герой. Сделав репортажи из разных мест, лучше стали понимать социальную реальность. Но сейчас вопросов еще больше, они сложнее, чем тогда. Раньше нам казалось, что есть прогрессивный средний класс, который должен получить политические права. Сейчас это выглядит не очень актуальной повесткой. Страна в кризисе, и классовая структура не так важна.
На первый план выходит проблема человека, его не то чтобы выживания, а творческой, сознательной жизни. Когда вокруг огонь-война, а человек продолжает оставаться человеком несмотря на то, что к этому ничего не располагает. Что позволяет человеку сохранять достоинство? Это как раз и есть ключевой вопрос этого периода. Он пересекается с вопросом смысла жизни, но и русская литература, и большие репортажи так или иначе его поднимают.
Насколько «Русский репортер» сейчас интересен людям, как он продается?
Нас по-прежнему читают студенты, средний класс, спрос имеется. Последний номер, который у нас вышел, я вчера не смог купить. Он и в редакции закончился, и во многих киосках, которые я прошел. Это, конечно, во многом следствие нашей экономии, но спрос есть. Мы остаемся самым большим по продажам федеральным изданием в регионах. Понятно, что в столице у нас есть конкуренция, но если посмотрим в регионах, то там ее почти нет.
А подписка на «Русский репортер» есть, или ее уже никто не использует?
Подписка для нас важна, но не является ключевой в нашем распространении. У изданий постарше ее больше. У нас есть корпоративная подписка, а почтовой пользоваться практически невозможно. «Почта России» не очень в этом помогает. У нас много подписанных читателей, которые не дожидаются и покупают журнал в киоске.
За счет чего планируете выживать?
Но на фоне кризиса ее может стать только меньше. Разве нет?
Откуда такая уверенность?
У нас есть уже предварительные заказы на рекламу. Рекламодатели с пониманием отнеслись к смене периодичности выхода, похоже, что мы не теряем заказы. Рекламы не так много, поэтому она вся поместится.
Сотрудники «Русского репортера» давно жалуются на задержки зарплаты. Как обстоит с этим ситуация на данный момент?
У нас в компании финансовые сложности, сейчас долги выплачиваются. Я очень благодарен редакции, которая продолжает работать. В последние годы нашим большим репортерам приходилось работать на несколько изданий, тем не менее, многие из них не ушли, а продолжают работать на «Русский репортер», потому что он им нравится.
Каким вам видится будущее российских СМИ в кризисных условиях?
Грядут тяжелые времена для всех. Кто-то закроется, кто-то нет. Надо постараться выдержать. Те, кто выстоит в это время, получат большую долю на рынке.
Александра Федотова
«Лента.ру»: С началом кризиса все больше изданий закрываются. Есть риск, что «Русский репортер» закроется?
Лейбин: Мы будем стоять до последнего. И пока этого последнего не видно. Но переход на новый формат, конечно, связан с кризисом, потому что часть наших расходов - на бумагу и печать - жестко привязана к курсу валют.
Мы рассматривали вариант сокращения расходов. Но в последнее время «Русский репортер» и так сильно сократил полосность, и в одном номере мы уже не можем сказать все, что хотим. Поэтому выбрали другое решение - сократить количество выходов, но зато увеличить объем одного номера. Плюс к этому мы продолжаем сокращать издержки.
За счет чего?
Три основные статьи расходов - это печать, распространение и штат. У нас все время оптимизируется система распространения. Мы работаем над тем, чтобы больше продавать журналов там, где они продаются лучше, и меньше там, где не продаются. Если бы времена были тучные, а доходы большие, мы бы, скорее, больше инвестировали в распространение. Также у нас постепенно сокращается штат. Еще мы будем немного повышать цену за номер.
Что изменится внутри самого журнала?
Номер станет толще, и это позволит нам вернуться к старым рубрикам и добавить новых. В лучшие годы «Русского репортера» у нас были такие рубрики, как «Рассказ» и «Портфолио», в каждом номере - не только большой репортаж, но и большое интервью или очерки о человеке. Это все возвращается, включая полноту рубрик, от которой мы отказались из экономии.
Кроме того, добавятся некоторые маленькие рубрики. Мы также хотим вернуть полноту изобразительного ряда, с репортажными фотографиями.
Самое главное, что мы хотим вернуть большой исследовательский репортаж про Россию, который был бы не только про актуальные события, войны и кризисы, а на темы, какие мы находим сами, а не те, что нам диктует повестка и новостные агентства. Это мы умеем делать лучше всего, но в последние годы из-за экономии значительный объем занимали не такие репортажи, а актуальные вещи.
Думаете, сейчас это будет востребовано?
Именно это и востребовано. Это позволяет увидеть то, что нельзя заметить в новостях, в социальных сетях. Как бы мы здорово ни написали репортаж с места конфликта, он все равно будет повторением. А драматичная история про человека - это то, что еще не делали, чего не найдешь в интернете. Это, конечно, не в тренде социальных сетей и коротких новостных заметок. Мы в антитренде, но именно к этому идет человек, уставший от шума. Людям интересно читать про людей. Ради этого они берут книги, смотрят хорошие фильмы, читают большие репортажи.
То есть журнал будет не о сиюминутном, а о вечном. Эдакий альманах?
Это будет журнал с большим горизонтом планирования. Но мы таким его и видели, когда придумывали.
Получается, что вы уходите от новостей.
В этом жанре мы не можем конкурировать с газетами и тем более с интернетом. У нас есть рубрика «Актуальное», и она остается, но мы никогда не пытались использовать ее, чтобы о чем-то сообщить. У нас там всегда были репортажи, аналитические статьи или какой-то новый поворот - инфографика или интервью, то есть то, что протухнет не завтра. Остаются актуальные темы, но мы их обсуждаем таким образом, чтобы их можно было читать через две недели.
В кризис многие издания ушли в Сеть. У вас нет таких планов?
Уход в Сеть - это эвфемизм для того, чтобы сказать: издание умерло. В интернете достаточными рекламными бюджетами располагают единицы изданий. Есть новостные порталы, которые имеют очень дешевый контент при большой посещаемости, они могут выйти в плюс. Но в интернете нет рекламного рынка, чтобы поддержать большой и качественный журнал, окупать командировки журналистов.
Но, конечно, мы развиваем совместный сайт «Эксперта» и «Русского репортера», у которого полмиллиона читателей в день. Это меньше, чем у передовиков производства, но все-таки довольно большая аудитория, которая позволяет делать проект неубыточным.
В чем принципиальное различие «Русского репортера», появившегося в 2007 году, и «Русского репортера», который будет выходить с конца января?
Когда мы начинали, у нас были гипотезы о том, кто такой наш герой. Сделав репортажи из разных мест, лучше стали понимать социальную реальность. Но сейчас вопросов еще больше, они сложнее, чем тогда. Раньше нам казалось, что есть прогрессивный средний класс, который должен получить политические права. Сейчас это выглядит не очень актуальной повесткой. Страна в кризисе, и классовая структура не так важна.
На первый план выходит проблема человека, его не то чтобы выживания, а творческой, сознательной жизни. Когда вокруг огонь-война, а человек продолжает оставаться человеком несмотря на то, что к этому ничего не располагает. Что позволяет человеку сохранять достоинство? Это как раз и есть ключевой вопрос этого периода. Он пересекается с вопросом смысла жизни, но и русская литература, и большие репортажи так или иначе его поднимают.
Насколько «Русский репортер» сейчас интересен людям, как он продается?
Нас по-прежнему читают студенты, средний класс, спрос имеется. Последний номер, который у нас вышел, я вчера не смог купить. Он и в редакции закончился, и во многих киосках, которые я прошел. Это, конечно, во многом следствие нашей экономии, но спрос есть. Мы остаемся самым большим по продажам федеральным изданием в регионах. Понятно, что в столице у нас есть конкуренция, но если посмотрим в регионах, то там ее почти нет.
А подписка на «Русский репортер» есть, или ее уже никто не использует?
Подписка для нас важна, но не является ключевой в нашем распространении. У изданий постарше ее больше. У нас есть корпоративная подписка, а почтовой пользоваться практически невозможно. «Почта России» не очень в этом помогает. У нас много подписанных читателей, которые не дожидаются и покупают журнал в киоске.
За счет чего планируете выживать?
Но на фоне кризиса ее может стать только меньше. Разве нет?
Откуда такая уверенность?
У нас есть уже предварительные заказы на рекламу. Рекламодатели с пониманием отнеслись к смене периодичности выхода, похоже, что мы не теряем заказы. Рекламы не так много, поэтому она вся поместится.
Сотрудники «Русского репортера» давно жалуются на задержки зарплаты. Как обстоит с этим ситуация на данный момент?
У нас в компании финансовые сложности, сейчас долги выплачиваются. Я очень благодарен редакции, которая продолжает работать. В последние годы нашим большим репортерам приходилось работать на несколько изданий, тем не менее, многие из них не ушли, а продолжают работать на «Русский репортер», потому что он им нравится.
Каким вам видится будущее российских СМИ в кризисных условиях?
Грядут тяжелые времена для всех. Кто-то закроется, кто-то нет. Надо постараться выдержать. Те, кто выстоит в это время, получат большую долю на рынке.
Беседовала Александра Федотова
«Секрет фирмы» перестал выходить на бумаге, «Русский Репортер» объявил о переходе на режим два номера в месяц. О том, какие еще «сюрпризы» нас ожидают на рынке печатных СМИ в 2015 году, в своей колонке на портале ЖурДом рассказал медиа-эксперт Дмитрий Михайлин.
Что такое кризис для печатных СМИ? Во-первых, сокращение рекламного рынка и, соответственно, снижение продаж рекламных площадей. Во-вторых, увеличение цены полиграфии даже для тех, кто печатается в России: в отрасли велика импортная составляющая – мелованная бумага, краска, комплектующие для печатных машин.
Плюс составляющие, не связанные с кризисом и санкциями, но напрямую влияющие на экономическое состояние издательских домов: по-прежнему запрещено рекламировать алкоголь и сигареты, а они в некоторых журналах занимали до половины рекламных площадей. Плюс, вернее, в данном случае минус – отказ государства, начиная с этого полугодия, субсидировать почтовую доставку и вообще сокращение госрасходов.
Некоторые коллеги высказывают оптимистичный прогноз, что рынок печатных СМИ очистится, с него уйдут ненужные, освободив витрины киосков для востребованных изданий.
Я так не считаю. На самом деле первыми почувствуют проблемы те газеты и журналы, которые тратят серьезные деньги на контент. Проще говоря, те, которые занимаются качественной журналистикой, покупают хорошие фотографии, привозят репортажи из командировок, а не делают за письменными столами. Если при растущем рекламном рынке дебет с кредитом у них сходились, то при схлопнувшемся – сходиться перестанут. Яркий пример – «Русский Репортер». Ребята делают лучший в стране гуманитарный журнал, но проблемы у них возникли еще задолго до кризиса. Сейчас они переходят из еженедельного формата на два номера в месяц, но я с большим огорчением прогнозирую, что это – начало конца. Если не будут предприняты какие-то экстраординарные меры, «Русский Репортер» может окончательно закрыться уже до конца этого года.
Не вижу радужных перспектив и для «Огонька». Выжить естественным путем у него шансов еще меньше, чем у «Русского Репортера». «Огонек» спасает только то, что он находится в составе сильного ИД «Коммерсант», а не стагнирующего «Эксперта».
Серьезно пострадают ежедневные газеты. И по причине, описанной выше, и просто потому, что кризис усилит существующие проблемы. Главная из которых – исчезновение привычки читать ежедневные бумажные газеты. Кризис ускорит уход ежедневных газет в небытие. Дольше всех продержатся таблоиды вроде «КП» или «Твоего дня», а первыми начнут уходить «серьезные» газеты. Возглавляет список газета РБК – не исключаю, что она уйдет из бумаги уже в этом году.
Глянцевые издания, большинство из которых в юридическом смысле является рекламными, разумеется, пострадают от кризиса, как и все. Но, если в случае с гуманитарными, то есть, некоммерческими проектами, речь идет о жизни и смерти, то в этом случае – просто о значительном снижении доходов. То же самое можно сказать и о деловых изданиях.
А вот на ком кризис почти не скажется, так это на тех изданиях, которые используют копеечный контент, дешевую полиграфию и продаются в киосках по цене билета на метро – кроссвордах, гороскопах и прочих вестниках ЗОЖ. Они практически никак не зависят от рекламных доходов, зарабатывая на продаже тиражей. Большинство из них не просто не уйдет с рынка, напротив – я прогнозирую резкое увеличение количества таких изданий, которые некоторые коллеги называют «мусорными».
То есть, рынок печатных СМИ не очистится благодаря кризису, а наоборот – замусорится. И это, вообще-то говоря, серьезная проблема. Потому что, если перейти от категорий рынка к более высоким категориям, печатные СМИ – это важный элемент культурного и общественного пространства страны. Это особый способ восприятия информации, где важен не только текст, но и дизайн, иллюстрации, тактильные ощущения – все то, что компьютер дать не в состоянии. Именно поэтому, кстати, я не поддерживаю идею, что печатные СМИ окончательно вытеснит интернет. Не вытеснит, во всяком случае, при нашей жизни. За исключением ежедневных газет, издавать которые становится все более и более бессмысленно.
Так вот, уровень этого важного сегмента общественной жизни страны в кризис заметно снизится. И сложнее всех придется тем, кто пытается нести разумное, доброе и вечное, а не тупо заколачивать бабло. Такие издания, как правило, работают на грани рентабельности, а сейчас оказались за этой гранью. И, разумеется, мы не можем ждать никаких новых проектов, подобных тому же «Русскому Репортеру».
Я далек от того, чтобы призывать государство немедленно начать финансировать «тонущие» издания: если менеджмент не справляется, никакое государство не поможет. Но то, что государству есть смысл скорректировать политику выдачи грантов и субсидий, на мой взгляд, очевидно. Перестать распылять ресурсы между изданиями, которые читает 300 человек или вообще – никто, определить перечень общественно-значимых изданий, и только им оказывать адресную поддержку в виде субсидий и льгот, обеспечить приоритетный доступ в торговые сети, ограничив наценку и так далее.
Иначе газетные киоски – и так-то, в общем, не витрины интеллекта – будут представлять собой один большой гламурный сборник кроссвордов-анекдотов-гороскопов.
А журналистики в стране и так осталось немного. Ее, как выяснилось, надо беречь.
Похожие новости не найдены.
Загрузка...
